Запуск пер­вого искусственного спутника Земли

     Тем сильнее оказался тот глубокий шок, который после запуска в октябре 1957 г. Советским Союзом пер­вого искусственного спутника Земли пришлось пережить воинствующим силам американского империализма. Спутник, самим фактом своего существования подтвер­дивший наличие у СССР мощных ракет-носителей, разве­ял последние иллюзии о «неуязвимости» американского континента от советского ответного удара. Крушение этого мифа превращало, по выражению «Вашингтон пост», доктрину «массированного возмездия» в своего рода «массированную чепуху». В Белом доме и госу­дарственном департаменте, как свидетельствует Даллес, воцарилась атмосфера «бессильной злобы и унижения».

     Сегодня, конечно, трудно, да, очевидно, и нет смысла пытаться ответить на вопрос, был бы или не был приве­ден Вашингтоном в действие план «Дропшот», если бы не новые обстоятельства. Однако в последнее время появ­ляется все больше свидетельств того, что мир в те годы стоял на грани ядерной катастрофы. Ежеквартальный сборник Гарвардского университета «Международная безопасность» опубликовал, например, в числе других документов относящиеся к 1954 г. записи капитана У. Мора, которые были им сделаны во время сверхсе­кретного инструктажа для офицеров командования стра­тегических воздушных сил США. Мор отмечает, что разговор шел тогда о нанесении по СССР «единовремен­ного массированного удара», который должен был прев­ратить советскую территорию в течение двух часов (!) в «дымящиеся радиоактивные руины». В этом авиационно-ядерном налете должны были принять участие 735 бом­бардировщиков «Б-47» и «Б-36», то есть значительно больше, чем предусматривалось даже первоначальными наметками плана «Дропшот». Характерно и то, что не­посредственной реакцией Белого дома на создание Совет­ским Союзом мощной баллистической ракеты стало очередное нагнетание военной истерии. По распоряжению президента Эйзенхауэра половина всего парка самолетов стратегического авиационного командования с ядерным оружием на борту переводится на режим непрерывного дежурства, а определенная часть оснащенных термоядер­ными бомбами тяжелых бомбардировщиков — на режим круглосуточного патрулирования вблизи советских гра­ниц. Наращивание напряженности продолжается и в дальнейшем. Начиная с 1958 г. патрульные полеты бом­бардировщиков «Б-52» по периметрам «сторожевых» зон уступают место «рейдовым» вылетам, обрывающимся у северных рубежей СССР.

     Провокационные угрозы нанести ядерный удар по СССР высказываются и в официальных заявлениях Бело­го дома. В дни берлинского кризиса 1959 г. президент Эйзенхауэр объявляет о «решимости» США, если разви­тие обстановки «вынудит» их к этому, пойти не только на вооруженное вмешательство в Европе, но и на осущест­вление военных акций непосредственно против СССР.

     Командующий 2-м американским флотом адмирал Смедберг подтвердил впоследствии, что в середине мая 1959 г. он действительно получил приказ принять меры готовно­сти к ядерному нападению на СССР. Во исполнение этого приказа военные корабли в полной боевой готовности оставались на дежурстве до конца месяца, когда из Ва­шингтона поступило распоряжение о его отмене.

     Быстрыми темпами продолжалось наращивание стра­тегического авиационно-ядерного потенциала и разверты­вание американской системы противовоздушной оборо­ны. Состав авиационных сил ПВО доводится до 2.000 истребителей, зенитных — до 4.000 орудийных установок. Радикально обновляется система раннего обнаружения, автоматизируется управление всеми силами и средствами ПВО.

     Вашингтон получает разрешение Лондона на разме­щение на территории Англии баллистических ракет «Тор» средней дальности действия. Сходные по боевым характеристикам ракеты «Юпитер» вскоре начинают раз­мещаться также на территории Италии и Турции. Одно­временно предпринимаются экстраординарные усилия по созданию ракет нового поколения — межконтиненталь­ных и морского базирования.