Переход к строительству и развертыванию ра­кетных систем МИРВ

     Переход США к строительству и развертыванию ра­кетных систем МИРВ вновь возродил идеи о Возможно­сти ведения ядерной войны, в рамках которой военные действия ограничивались бы нанесением ударов по стра­тегическим силам ответного удара противника, иными словами, носили бы «противосиловой», или, как стало принято говорить, «контрсиловой» характер.

     Ракеты МИРВ вполне отвечали невыполнимым ранее требованиям, которые предъявлялись к оружию такой войны. Сокращение радиуса рассеивания их боеголовок относительно центра цели впервые позволяло, хотя бы с видимым соответствием с реальными фактами, утвер­ждать, что «контрсиловые» удары не приведут к нанесе­нию незапланированных ударов также и по гражданским объектам или населенным центрам. О ведении «ограни­ченных» ядерных войн стали говорить как-то легко и просто. До появления точностных систем стратегическо­го ядерного оружия, утверждали теперь многие амери­канские политические и военные авторитеты, в умах со­знательно или подсознательно существовало глубоко укоренившееся представление о катастрофическом харак­тере ядерной войны, убеждение, что такую войну начи­нать нельзя. Теперь же можно реалистически, без паниче­ского, лишающего способности к логическому мышле­нию страха предусмотреть и подготовиться к ведению ядерной войны, пусть пока и ограниченных масштабов.

     В начале января 1974 г. фактически с правительствен­ным заявлением о происшедших «еще летом прошлого года» изменениях военной стратегии США выступил ми­нистр обороны Дж. Шлесинджер. Разъясняя смысл этого заявления, Шлесинджер подчеркнул, что Вашингтон за­нят поисками методов и средств, которые позволили бы США в дальнейшем более «гибко» применять свою ядер­ную силу, в частности путем нанесения выборочных ударов по советским ракетным установкам.

     Но исходные положения новой «стратегии Шлесинджера» не замыкались только на представлении о возмо­жности обмена с СССР ядерными ударами «по правилам игры». Если концепция «ограничения ущерба» все же милостиво как бы предоставляла противнику право на участие в такой «игре», то «ограниченная» ядерная война Шлесинджера мыслилась уже скорее как война «ограни­ченного первого удара», в которой Москве отводилась по преимуществу пассивная роль страдающей стороны. Ну хотя бы по той простой причине, объясняли в Пента­гоне, что СССР не располагает ни ракетными системами МИРВ, ни их высокоточностными боеголовками, а следо­вательно, и не может претендовать на нанесение «хирургически точных» ударов по американским ракет­ным установкам.

     В ставшем известным в последнее время секретном меморандуме президента Никсона № 242 от 17 января 1974 г. подчеркивалось, в частности, что именно это предположение должно будет обеспечить завершение войны на выгодных для США условиях. Эти расчеты с головой выдавали и авторы появившихся вслед за высту­плением Шлесинджера статей в ряде наиболее солидных американских журналов. США, писали, например, со­трудник Института Брукингса Р. Барнет и его коллега из .Института внешнеполитических исследований У. Клив на страницах «Орбис», уже обладают частичной способ­ностью к нанесению по противнику первого удара, и нет сомнений, что такая способность будет расширяться ими и в дальнейшем. С этой точки зрения доктрина министра обороны Шлесинджера не только своевременна, но и вполне перспективна.

     Существовал, наконец, и еще один аспект самого фак­та принятия стратегии Шлесинджера. Американские по­литические и военные наблюдатели единодушно отмеча­ли, что этой акцией США впервые наносили «сокруши­тельный и обоснованный» удар по «фанатической вере» в то, что ядерная война—это ядерная война и ничто не может изменить этого положения. Покончив с этими взглядами, стратегия Шлесинджера развеяла нелепые предрассудки и освободила от их парализующего влия­ния американское стратегическое мышление. Она обосно­вала также ставшее отныне очевидным значение качест­венного совершенствования стратегических систем ору­жия для достижения США «решающего превосходства» в ядерной силе.

     Другими словами, стратегия Шлесинджера, помимо ее преходящего значения как одного из этапов развития концепции о ведении «ограниченной» ядерной войны, создавала теоретические основы и для дальнейшей без­удержной гонки вооружений, достижения с ее помощью «решающих» военно-технических «преимуществ». При­данный ею этой гонке импульс материализовался в по­следующие годы в принятии Соединенными Штатами беспрецедентно широкой программы создания и развер­тывания систем ядерного оружия нового поколения.